Задачи стоящие перед антикризисным законодательством России менялись в соответствии с периодами развития страны и изменениями экономических условий.
В 1992 году целью являлось перераспределение активов от менее эффективных собственников в пользу более эффективных. Законодательство о банкротстве как нельзя лучше справилось с этим вопросом в то время.
В 1997-1998 годах банкротство стало выполнять задачи очищения хозяйствующих субъектов и экономики в целом от долговой нагрузки, однако, подобный способ очистки от долгов приобрел широкий размах и криминальный характер, поэтому следующая реформа была направлена на устранение перегибов.
Реформа банкротства 2002 года должна была установить детальные правила игры, усилить ответственность за нарушение этих правил, обеспечить соблюдение правил всеми участниками банкротного рынка.
Все поправки в законодательства и практика его применения на протяжении 2002-2019 годов целенаправленно реализовывали следующие изменения в институтах несостоятельности:
• увеличена гражданско-правовая и административная ответственность арбитражных управляющих;
• субсидиарная ответственность превратилась в реальный инструмент восстановления нарушенных прав кредиторов недобросовестным менеджментом;
• детально определены и урегулированы правила проведения процедур банкротства, в результате которых Закон о несостоятельности значительно увеличился и стал похож на инструкцию по проведению процедур банкротства;
• развит институт оспаривания подозрительных сделок, в результате чего остановлен вывод активов в преддверии процедуры банкротства;
• реализована коллективная профессиональная ответственность арбитражных управляющих в виде увеличенных компенсационных фондов саморегулируемых организаций арбитражных управляющих, а также повышенных выплат из него.
Заметьте, никто в серьез не говорил на протяжении этого времени о глубинном реформировании реабилитационных процедур банкротства, видимо, по причине того, что остро этот вопрос до настоящего времени не стоял.
2020 год ознаменовался мировым кризисом, вызванным глобальной угрозой пандемии.
Это как раз тот «черный лебедь», о котором писал Нассим Таллеб. Подобные «черные лебеди» были и ранее и будут случаться в будущем, причем, совершенно не прогнозируемо.
Скорость, турбулентность и сложность прогнозирования изменений в экономике ставят перед антикризисным законодательством новые задачи, а именно, обеспечение экономической безопасности хозяйствующих субъектов от возможных глобальных угроз.
Бизнес не виноват в возникновении подобных угроз, не может влиять на них, однако, принимает удар на себя, поскольку хозяйствующие субъекты составляют основу экономической системы страны.
С моей точки зрения, задача институтов санации и реструктуризации во многом заключается в том, чтобы обеспечить экономическую безопасность хозяйствующих субъектов от подобного рода потрясений.
Спасая компании, застигнутые врасплох, всеобщим или отраслевым кризисом мы, в конечном счете, спасаем экономику государства.
В России, как и в других странах, сейчас наблюдаются не только экономически сложные условия, а так же вопросы правового регулирования многих институтов данной сферы.
Многие эксперты сходятся во мнении, что сейчас в России достаточно острым стал вопрос антикризисного законодательства:
• государственные органы не имеют единой позиции относительно дальнейших шагов по реформирования законодательства;
• обсуждаемые поправки в законодательство о банкротстве не имеют концептуальной и научной основы – мы хотим работающих антикризисных процедур, при этом продолжая «завинчивать гайки».
Я предпочитаю говорить о сегодняшнем времени, как о сигнале, который явно свидетельствует, что предыдущая политика зашла в тупик. Мы все прекрасно видим что сегодняшние регуляторные меры не актуальны и требуют пересмотра, причем на фундаментальном уровне.
В своем докладе я постараюсь рассмотреть особенности текущей стадии антикризисных преобразований в России и дам свое видение дальнейшего реформирования данной сферы.
В российском законодательстве есть несколько реабилитационных процедур: внешнее управление, финансовое оздоровление, мировое соглашение.
Мировое соглашение, хоть и относится к реабилитационным процедурам, по сути, представляет собой способ быстро выйти из процедуры банкротства при наличии у владельцев бизнеса денежных средств.
То есть, фактически, это не реабилитационная процедура банкротства, а способ финансирования и погашения задолженности перед кредиторами владельцами бизнеса или инвестором.
Процедуры внешнего управления и финансового оздоровления в 2020 году были введены в отношении 1,7% организаций (173 в абсолютном выражении).
Сведения о результативности реабилитационных процедур в официальной статистике отсутствует, по экспертным оценкам она не превышает 4%. То есть, реабилитационные процедуры банкротства оказались эффективны менее, чем в 0,1% случаев.
И это не удивительно, ведь процедуры внешнего управления и финансового оздоровления носят компромиссный и противоречивый характер:
• предусматривают дефолт по обязательствам должника при введении процедуры, что усложняет и без того тяжелую ситуацию;
• не предусматривают каких-либо преимуществ и гарантий инвесторам, готовым вложить деньги в предприятие, находящееся на грани банкротства;
• не предусматривают защиту должника от агрессивных кредиторов, которые имеют исключительно фискальный интерес и чужды идеям антикризисного управления и восстановления экономики;
• лишены возможности привлечения заемного финансирования, поскольку имеют признаки банкротства, не имеют свободных залогов и для банков являются рискованными клиентами;
• практически не имеют возможности участия в тендерах и закупках, поскольку являются финансово неустойчивыми и, следовательно, не надежными поставщиками и подрядчиками;
• не предусматривают участие государства в процедурах банкротства путем выдачи гарантий или субсидирования государственно полезных видов деятельности.
Таким образом, имеющиеся в российском законодательстве реабилитационные процедуры банкротства не актуальны, не соответствуют вызовам современного этапа экономического развития и, тем самым, препятствуют преодолению кризиса 2020г.
В России отсутствует как таковое нормативное регулирование санации и реструктуризации.
Это приводит к тому, что предприятия и организации не понимают правил игры и не могут легально воспользоваться теми антикризисными преимуществами, которые могли бы им помочь преодолеть кризисные состояния.
В результате, перед бизнесом в России стоит не простая дилемма: либо проходить процедуру банкротства, рискуя потерять бизнес и получить субсидиарную ответственность, либо пытаться заниматься антикризисным управлением вопреки существующему законодательству.
Сама экономическая политика в РФ свелась к конкурсу адресных мер поддержки, а не к созданию условий, в которых бизнес, опираясь на понятные правила игры, мог бы адаптироваться к новым экономическим условиям.
Появление в России легальных процедур санации и реструктуризации, предоставление точечных и экономически обоснованных гарантий, создание антикризисной инфрастуктуры как раз могло бы стать важным элементом государственной антикризисной политики.
2. В России вот уже 5 лет подряд проводится конкурс «Антикризисный менеджер года», благодаря которому мы имеем возможность собирать интересные кейсы практики антикризисного управления в различных организациях и на предприятиях.
3. Яркая иллюстрация – дело Романа Кузнецова, генерального директора агрохолдинга «Алтаур», крупнейшего сельскохозяйственного предприятия в Омской области. В 2017 году вспышка африканской чумы уничтожила поголовье свиней, которых содержало предприятие. Более того, региональные власти приняли решение о запрете производителям продавать продукцию за пределами Омской области, чтобы предотвратить распространение эпидемии. Добило «Алтаур» падение цен на зерно. Как итог – компания оказалась должна 250 млн руб. налоговым органам и деловым партнерам.
Контрагенты «Алтаура» оказались лояльнее к агрохолдингу, чем ФНС. Последняя арестовала счета и имущество предприятия из-за долга перед бюджетом в 9,7 млн руб. Роман Кузнецов придумал, как спасти бизнес и сохранить свыше 1 тыс. рабочих мест. Он проанализировал, кому должна компания и кто должен ей, и предложил нехитрую схему выхода из долговой ямы. Дебиторам «Алтаура» было предложено перечислить деньги его кредиторам напрямую. В итоге должники таким образом возвращали деньги агрохолдингу, а его кредиторы получали удовлетворение. Позднее компания смогла погасить долг перед бюджетом, и бизнес стал жизнеспособным.
Однако правоохранительные органы обвинили Романа Кузнецова в сокрытии денежных средств, с которых должны взиматься налоги. Он стал фигурантом уголовного дела. В итоге суд признал его виновным и обязал уплатить штраф в размере 300 тыс. руб. Но все могло закончиться хуже – тюремным заключением до 7 лет (ст. 199.2 УК РФ).
Куда хуже ситуация сложилась у агрария из Амурской области Виктора Есина. Он взял кредит в банке суммой 77 млн руб., чтобы закупить сельскохозяйственную технику и пополнить оборотные средства бизнеса. Но случился неурожай, и расплачиваться с банком стало невозможно. Глава КФХ попросил банк об отсрочке платежей до следующего урожая, но кредитор согласился подождать всего 20 дней. Итогом стало банкротство предпринимателя и возбуждение на него уголовного дела в части незаконного получения кредита (ч. 1 ст. 176 УК РФ). Виктор Есин пытался найти инвесторов, чтобы спасти КФХ, но ситуация начала только усугубляться. Никто не хотел инвестировать в банкрота, хотя у него в собственности тысячи гектаров редкой для Дальнего Востока плодородной земли, производственные здания, сельхозтехника. В итоге штат сотрудников предприятия быстро сократился в несколько раз – до 43 человек, личное имущество агрария арестовали, а его сын, который был поручителем по кредиту, также попал под «банковскую облаву», и ему также грозит банкротство. Семья не отчаивается найти инвестора, однако имущество КФХ уже выставляется на торги, и шансов, что предприятие будет спасено, почти нет.
Множество похожих кейсов свидетельствуют, что российский бизнес гибнет не столько по причине самой пандемии, а, скорее, в силу устаревшего антикризисного законодательства, не дающего возможности оправиться от непрогнозируемых рисков.
В целях недопущения неконтролируемого развития ситуации неплатежеспособности 1 апреля 2020 г. в России введен мораторий на подачу заявлений о банкротстве. «Эффект домино», связанный с массовой подачей заявлений о банкротстве приостановлен, однако, оставался вопрос, что будет происходить после окончания моратория, ведь все понимали, что временный запрет на подачу заявлений о банкротстве не может длительным.
Параллельно Министерством экономического развития РФ велась работа по разработки процедуры банкротной реструктуризации. В конце 2020 года был подготовлен и направлен в различные ведомства на согласование 500-страничные поправки в законодательство о банкротстве.
Профессиональное сообщество, общественные объединения предпринимателей выступили против этой, казалось бы, полезной инициативы, ведь в России до сих пор нет реальноработающих реабилитационных процедур.
Основными причинами критики явились следующие:
• разработчики законопроекта находились в старой парадигме начала 2000-х годов, не учтя, что перед антикризисным законодательством сегодня стоят другие задачи;
• минэкономразвития не смогло создать принципиально новую антикризисную процедуру;
• деятельность арбитражных управляющих, фактически, блокируется гипер-контролем со стороны государства;
• столь масштабные изменения законодательства о банкротстве окажут неконтролируемое влияние на экономику и зачеркнут более 20 лет практики;
• при этом те проблемы, которые профессиональное сообщество пытается решить на протяжении ряда лет так и остались без ответа.
Я считаю, что процедура банкротной реструктуризации в России нужна и законопроект Минэкономразвития концептуально правильный. Однако, ведомству стоит прекратить отстаивать свою позицию и, действительно, прислушаться к научному и профессиональному сообществу, голосу бизнеса.
Концептуально, я считаю, что в России необходима действенная процедура банкротной реструктуризации и внесудебная санация. Я не рассматриваю их как конкурирующие процедуры, с моей точки зрения, каждая из них имеет свою область применения и, фактически, взаимодополняют друг друга.
9 сентября 2020 г. в Торгово-промышленной палате РФ был разработана и представлена законодательная инициатива внесудебной санации в России
Модель процедуры внесудебной санации:
• Цель процедуры санации – обеспечить экономическую безопасность экономических субъектов от «черных лебедей» разных уровней – мировых, страновых, отраслевых кризисов.
• Задача процедуры санации – задать рамки, в которых кредиторы и владельцы компании свободны заниматься антикризисным управлением так как сочтут необходимым.
• Процедура санации предоставляет временный - до 4 месяцев – мораторий на взыскание и подачу заявления о банкротстве со стороны кредиторов с целью проведения финансово-экономического анализа и разработки плана санации.
• Приоритет предотвращения банкротства, чем на восстановление платежеспособности. Процедура санации может быть введена, если владельцы бизнеса объективно полагают, что в ближайшее время не смогут справиться с обязательствами.
• Лучшее банкротство – то, которого не было. Внесудебный характер процедуры санации.
• Процедура санации предназначена не для всех, а лишь для добросовестных участников. Ключевой момент процедуры санации, в отличии от банкротства, не принуждение, а взаимовыгодное желание договориться, при котором владелец предприятия получает возможность сохранить бизнес, а кредитор – возможность максимально полного погашения обязательств.
• Введение процедуры санации и утверждение плана санации предполагается при раскрытии топ-менеджментом и владельцами бизнеса полной информации перед кредиторами.
• Кандидатура санатора должна быть одобрена как должником, так и кредиторами. При принятии решений предполагается паритет должника и кредиторов.
• Учитывая практику голосования уполномоченного органа в процедурах банкротства, а также наличие требований аффилированных кредиторов, мы предложили разделить требования кредиторов на 3 класса: уполномоченный орган, зависимые кредиторы, внешние кредиторы. Соответственно, это позволит защитить интересы не только мажоритарных кредиторов и обезопасить процедуру санации от влияния зависимых кредиторов.
Предложенная концепция процедуры санации не только не противоречит предложенной Минэкономразвития, сколько дополняет ее. Наличие в антикризисном законодательстве и процедуры реструктуризации, и процедуры санации, делает антикризисное законодательство более гибким.
Процедуры санации и реструктуризации выгодны, в первую очередь, государству. Государство можно представить как некоего садовника, который защищает свой сад от налетевшего шторма. Зачем? Чтобы когда придет время они могли приносить плоды.
Мною проведен опрос с целью выявления причин, мешающих в России развитию практики санации и реструктуризации. Среди причин наиболее часто были названы следующие:
• Отсутствие экономического смысла для потенциального инвестора выступать таковым в процедурах банкротства, отсутствие каких-либо гарантий и влияния на процедуру банкротства.
• Излишняя зарегулированность деятельности арбитражных управляющих, превращающая их в судебных распорядителей. Закон о банкротстве, фактически, представляет собой инструкцию по ликвидации и распродаже имущества предприятий.
• Преобладание сиюминутного фискального интереса государства и системных кредиторов над долговременной задачей развития экономики. Принимая решения в процедурах банкротства, кредиторы ориентируются на выполнение kpi по формированию годового бюджета, а не на развитие экономической базы.
• Состояние общего недоверия: должники не доверяют кредиторам, кредиторы не доверяют должникам, арбитражным управляющим, вообще, никто не доверяет, представители государственных органов видят во всех мошенников, не желающих платить в бюджет. Поэтому законодатели ориентируются на усиление контроля, точную регламентацию действий и повышение ответственности, а не на создание условий для проведения санации и реструктуризации.
• Иллюзия контроля, которая следует из общего недоверия участников гражданского оборота, не учитывающая рисковый характер антикризисного управления. В результате такой парадигмы мы получили ничтожное количество восстановленных предприятий и неуклонное снижение процента погашения требований до 4,4% в 2020 году.
Надеюсь, что в ближайшие годы причины, мешающие развитию в России санации и реструктуризации будут преодолены, и вскоре мы увидим весомое количество спасенных предприятий.
Свои предложения и идеи присылайте на почту rykovpro@gmail.com.
Подробнее о мастер-классе